Эпилепсия: спасает нейрохирургия

10.08.2017

Эпилепсия — самое частое хроническое заболевание нервной системы у детей. Долгая лекарственная терапия часто становится просто потерей времени, не давая результатов и снижая интеллект ребёнка. В 2010 году в РДКБ была проведена первая нейрохирургическая операция по лечению эпилепсии у детей. С того времени, благодаря поддержке Фонда «Дети.мск.ру», дети с этим диагнозом получают пока уникальное для России хирургическое лечение в РДКБ. Более 100 маленьких пациентов прооперированы и живут без тяжёлых эпилептических приступов. На организацию программы по хирургическому лечению эпилепсии Фонд «Дети.мск.ру» оказал отделению Нейрохирургии помощь на сумму более 20 млн рублей. О том, как развивается это направление сегодня, наш разговор с врачами Нейрохирургического отделения нейрохирургом Игорем Васильевым и неврологом, канд.мед. наук Виктором Чадаевым.

— Можно ли сказать, что на сегодняшний день сделан прорыв в лечении эпилепсии?

— Хирургическое лечение — это и есть наиболее прорывная технология. Сейчас интерес всех эпилептологов мира сосредоточен на двух пунктах: возможностях хирургического лечения и генетических аспектах эпилепсии. И если генетические аспекты, диагностика и её качество, не так часто дают новые возможности в лечения, то хирургическое лечение — новое слово, возможность отказаться от пожизненных эпилептических препаратов, возможность социализироваться, получить образование и профессию, создать семью. Именно хирургическое лечение принципиально меняет качество жизни человека.

— В сознании обывателя эпилепсия — это просто приступы, которые мы иногда видим в общественном транспорте, на улице и ничего больше...

— Да, это самый распространённый вариант восприятия болезни теми, кто сталкивается с ней не профессионально, а в быту. За последние 15 лет, благодаря усилиям кафедры неврологии и нейрохирургии лечебного факультета РГМУ им. Н.И. Пирогова, профессорам А.С. Петрухину, К.Ю. Мухину, которые, действительно, занимались подвижнической деятельностью: ездили по всей стране и прививали международные современные протоколы лечения эпилепсии, частота встречаемости таких приступов на улице резко снизилась.

— Можно предположить, что в случае с эпилепсией наблюдалась гипердиагностика?

— Скорее, была «недодиагностика». На самом деле, эпилепсия очень многолика, особенно у маленьких детей. Чем младше ребёнок, тем больше форм проявления. Иногда доминируют не внешние приступы, и болезнь проявляется какими-то другими эпизодами, например, отставанием в развитии. Родители бьются вместе с логопедами, педагогами и знать не знают, в чём проблема.

— Что должно заставить родителей насторожиться и подозревать возможность эпилепсии?

— Нарушения в виде коротких отключений сознания, застывания, замирания, странных подергиваний, падений, которые имеют не случайный, а системный характер. И второе — это нарушения развития, например, формирования речевых функций и других когнитивных особенностей. Одно из основных, протокольных исследований — проведение качественной электроэнцефалографии. Потому что зачастую за формированием задержек развития стоят нарушения электрической активности мозга, что по новой классификации признаётся эпилепсией, даже если у ребёнка не было основного приступа.

— Что значит задержка развития, когда речь идёт о маленьком ребёнке?

— Если у ребёнка к 3-м годам не сформировались речевые навыки, то ему требуется проведение специальных исследований, в том числе тех, которые являются ключевыми при эпилепсии — качественное МРТ и электроэнцефалография с включением фазы сна.

— Но, если есть проблемы с речью, родители с детьми идут к логопедам.

— К логопедам обязательно надо идти, но после обследования у специалиста. Если у ребёнка всё-таки выявлена эпилепсия, то только эпилептолог может определить тактику дальнейшего лечения.

— В каких случаях показано оперативное лечение?

— Сегодня специалистам уже очевидно, что операцию нужно делать как можно раньше. Если проблему можно решить хирургическим путем, то нет смысла бесконечно подбирать препараты, комбинировать их. Это потеря драгоценного времени, особенно у маленьких детей.

В 2005 году английскими эпилептологами была прослежена история болезни нескольких сотен пациентов, и зафиксировано то, как они реагировали на первый, второй и третий препараты. Выяснилось, что если не помогал первый назначенный препарат, то вероятность помощи второго составляет 13 процентов. Третий препарат поможет меньше чем в 4 процентах случаев. Медицина — доказательная наука, и уже ясно, что затягивание с операцией нецелесообразно, а препараты не так эффективны, как хотелось бы. Каждый год синтезируется несколько новых лекарств, они, к сожалению, не более эффективны, но лучше переносятся и дают меньше побочных эффектов.

— Но опять же, как воспринимает обычный человек нейрохирургическую операцию — это что-то беспредельно страшное. Ребёнку вскрывают голову, а вдруг врач может что-то задеть и навредить...

— Это, действительно, обывательское представление. Безусловно, нейрохирургия отличается от общей хирургии. Вся наша работа проходит под микроскопом. Если говорить об определении тех самых зон, которые важны, которые нельзя затронуть, это прерогатива невропатолога и нейрофизиолога, которые и определяют те зоны, в которых нужно манипулировать хирургам.

— Каким образом?

— Операция готовится заранее и очень тщательно. Проводится, так называемое, картирование функционально значимых зон. Это даёт возможность, «придя» на поверхность головного мозга, не навредить. Поэтому так важно то, что мы работаем именно командой специалистов, которые вместе могут реализовать эти сложные планы скорее, чем один, самый талантливый доктор. Фонд «Дети.мск.ру» — один из членов нашей команды. Благодаря поддержке Фонда, который нас поддерживал во всем с самых первых дней, удалось добиться результатов, можно сказать, уникальных для России.

— Если более подробно остановиться на вопросе благотворительности, чем конкретно вам помогает Фонд «Дети.мск.ру»?

— Практически все операции мы смогли провести только благодаря помощи Фонда, используя купленные им оборудование и расходные материалы. Это интраоперационная физиологическая станция; электроды, которые устанавливают внутрь мозга для проведения исследования; стимулятор периферического нерва, имплантируемый в мышцу, если лекарства пациенту не помогают и операция ему не показана. В результате лечения дети начинают ходить в обычные школы, поступают в институт. Мы нередко получаем от них благодарственные письма. Ведь большинство больных начинают вести совсем другую, нормальную жизнь.

Благодаря поддержке Фонда в стенах РДКБ состоялось эпохальное событие — мы пригласили известного французского нейрохирурга, который разработал свою методику хирургического лечения эпилепсии. Он трижды побывал у нас, совершилась передача опыта и методики. Мы успешно применяем её на практике.

Продолжая разговор о перспективах развития программы по хирургическому лечению эпилепсии в РДКБ, мы обратились с вопросом к Лине Зиновьевне Салтыковой, президенту Фонда «Дети.мск.ру».

— Почему Вы решили поддержать эту программу и уже вложили в неё более 20 млн рублей?

— Слово «почему» здесь не совсем уместно. Если внимательно посмотреть на историю Фонда, то станет понятно, что мы те, кто всегда поддерживает новые, уникальные проекты, за которыми будущее современной медицины. И ещё — я видела детей с тяжёлой эпилепсией, которые годами получали медикаментозное лечение, и, увы, видела его результаты. И когда мы узнали о новых, хирургических методах, дающих детям шанс на полноценную жизнь, вопроса: помогать врачам или нет, перед нами не стояло.